Юмор и серьёзность дедушки Жимба-Жамцо

Андрей Терентьев рассказывает о своем Учителе – Жимба-Жамцо Цыбенове:

В то лето, когда мы с дедушкой каталогизировали буддийские изображения в Иволгинском дацане, как-то женщины-бурятки – научные сотрудники из Улан-удэнских музеев затеяли с ним разговор про аршаны – целебные источники. У бурят очень сильна вера в эти аршаны. И вот одна из них спрашивает:
- А какие особенные свойства у того аршана, который здесь за дацаном?
(Этот аршан там весь окружен повязанными на кустах ленточками, и все приезжающие в дацан вечно везут оттуда в город бутылки и фляги с водой.)
Дедушка начал объяснять:
- В этом аршане замечательная по свойствам вода. Если взять эту воду в летний жаркий день, то она имеет свойство замечательно утолять жажду.
Эти женщины с такой серьезностью слушали, что только уже после сказанного поняли и стали смеяться.

Когда я приехал в Бурятию впервые, после общения здесь с дандароновскими учениками был настроен на то, что буддисты должны вести нищий образ жизни – в пользу Дхармы. А у дедушки что бросалось в глаза, - все было основательно: дом из толстых бревен, все покрашено, пристройка добротная, громадный огород раскопан – он трактор нанимал вспахивать.
И он всегда о детях заботился, о внуках, всех их содержал. Ему люди деньги приносили за лекарства, и денег у него было достаточно.
То есть все мирское у него было в полном порядке.

У него была медаль «Ветеран труда», и он все время ее носил. После лагерей он постоянно работал, ни на минуту не останавливался: сначала маляром там, в Дарасуне, в колхозе – художник все-таки. Потом уже в Бурятском научно-исследовательском институте общественных наук в Улан-Удэ, в отделе тибетской медицины. Оттуда и на пенсию ушел. Он всегда работал, он всегда был социален.
Я бы сказал, что он был в гегелевском плане: старался выглядеть, как все, - не выделяться.

Когда я приехал, он спросил: «А как ты объяснишь людям, чего ты приехал?»
Я говорю:
- Вот у меня есть командировка из Музея – по программе изучения буддийской иконографии, я скажу, что за консультацией».
- Нет, - говорит. – Ты лучше скажи, что служил в армии с моим сыном и у тебя болит желудок. Ты приехал лечиться в курорт Дарасун.
Он не хотел, чтобы хоть кто-нибудь в этой деревне догадывался о его квалификации.

И у него на кухне висел портрет Сталина из «Огонька». А вообще в те годы портрет Сталина в доме в деревне был как бы знаком народного диссидентства – посильным выражением протеста людей против современной эпохи застоя.
Я спросил: чего это у Вас здесь Сталин висит, он столько народу погубил?
Он что-то ответил, вроде:
- Народ его почитает.
Тоже, я думаю, он хотел быть внешне, как все.

Он-то сам лично никакого почтения к Сталину не питал. Но портреты Ленина и Сталина рисовал, правда, одним росчерком – в тюрьме же он художником был. Там его выше ценили, чем в колхозе.

Практицизм, о котором я упоминал, проявлялся у него в каждом слове.
Так я, скажем, вначале сильно переживал, что у меня не получается заниматься медитацией. А он говорил:
- А чего ты переживаешь? У тебя есть сейчас условия заниматься изучением Дхармы, - и прекрасно! - занимайся. А потом посадят тебя, например, - будешь тогда медитацией заниматься.

Или взять историю с деревом Бодхи. Кто-то со Шри Ланки привез в Иволгинский дацан отростки того самого дерева Бодхи, (под которым Будда достиг Пробуждения). И дедушке как великому Учителю дали взять отросток. Это дерево Бодхи росло у него в доме в горшке. Но уход за ним был хороший, и оно крепло, разрасталось на глазах. Каждый год, когда мы с Сашкой приезжали, - по очереди то он, то я должны были пересаживать это дерево Бодхи в большую кадку.
Наконец приехал я как-то, а дерева Бодхи в доме больше нет.
- Где, - спрашиваю, - дерево Бодхи?
- А я, - говорит, - его в ресторан отдал. Ему здесь места нету уже. А там тепло, свободно. Пускай, - говорит, - они там сидят под деревом Бодхи. И хохочет.

В последние годы я пытался как-то «расколоть» его на тему о карма-мудре (тантрической практике с партнершей). Я и так, и этак пытался подойти к нему. «Может, - говорю, - текста нету?…
- Текст есть, - говорит. –Да что толку? Чтобы этим овладеть, нужно овладеть сначала стадией завершения в тантре. Прежде чем ей овладеешь, нужно – стадией зарождения. Овладеть стадией зарождения – значит иметь такое сосредоточение, чтобы у всех десятков созерцаемых божеств в мандале видеть белки глаз. - А так-то что читать текст без толку …
С грустью сказал он об этом.

А раньше – это давно было, много лет назад, я спросил его как-то про 37 аспектов Просветления – я встретил где-то упоминание этих 37 аспектов, потом еще и еще – и решил спросить… Он раскипятился тогда и сказал:
- Какие тебе 37 аспектов Просветления! Вот все приходят ко мне и говорят: «Дай мне тантры». Тебе не тантру и не 37 аспектов, а Лам-рим надо читать, и даже не весь Лам-рим, а введение, и даже не все введение, а предварительную его часть. Вот от этого толк, может быть, будет.